Превращение гусеницы в бабочку наводит на поучительную аналогию. Образование означает «формирование образа». Древнегреческая педагогика строилась на идеях Сократа о том, что учить − значит информировать. В ее основу был заложен принцип «знаешь, как правильно – живешь, как правильно». Все проблемы, мол, от неосведомленности. Однако Писание раскрывает совершенно иное, сверхъестественное измерение наставничества: возрастание в Господе означает не столько информирование, сколько – трансформирование.
В этом и заключается задача христианского образования: мы, «взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2 Коринфянам 3:18). Апостол призывает: «не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего» (Римлянам 12:2).
За благозвучием перевода (не сообразуйтесь – преобразуйтесь) можно не заметить сущность противопоставляемых понятий. Так, слово συσχηματίζω (сюсхематидзо), переведенное как «сообразоваться», имеет хорошо нам знакомый корень «схема». То есть, в буквальном понимании, нам не следует «подстраиваться под схемы» века сего. Что же до преображения, то в обоих текстах Павел использует слово μεταμορφόω (метаморфо), означающее чудесное превращение объекта во что-то иное.
Метаморфозы были обычным элементом античной литературы в жанре «фэнтези», например – у Овидия или Апулея. В реальности же этому понятию соответствует удивительное природное явление – метаморфоз, превращение гусеницы в бабочку. Это значение наводит на поучительную аналогию.
Обратившиеся к Богу, пережившие новое рождение, начинают свой путь со Христом духовными младенцами, эдакими гусеницами, способными лишь ползать и поглощать пищу. Они уже более не земляные черви, а «новая тварь» (2 Коринфянам 5:17). Но и бабочками они пока еще не стали.
Гусеница не способна летать. У нее одна задача: жрать. Жрать, жрать и жрать – непрерывно насыщаться. Пока будущая бабочка не нажрется, пока не насытится как следует, пока не достигнет некой «критической массы», она остается все той же гусеницей, лишь время от времени сбрасывая ставшую тесной старую оболочку. Изменения очевидны, но это еще не метаморфоз. Со временем же происходит подлинное чудо: гусеница обращается в куколку, – эдакую «колбу», – и как бы растворяется в ней. И из этой заполняющей куколку массы «выкристаллизовывается» совершенно иной тип организма – бабочка.
Подобно этому и «духовным гусеницам» надлежит постоянно насыщаться – насыщаться Словом Божьим, насыщаться молитвой, насыщаться Духом Святым, насыщаться общением в Теле Христовом. Да, Бог замыслил нас бабочками. Это – истина, и потому гусеницу, в принципе, не сложно убедить, что ее предназначение – летать. По большому счету, это будет правдой. Но полетит ли она от этого?
Чтобы стать бабочкой, гусенице необходимо прекратить свое «гусеничное» существование. Должен произойти метаморфоз, обновление ума. Только тогда полет ее, будет естественным, свободным и прекрасным. Непосредственная же задача гусеницы – иная. Она должна как следует наесться, должна достичь зрелости. Без этого преображения не произойдет.
Однако нам так хочется, чтобы наши гусеницы поскорее полетели! И тут мы начинаем замечать, что некоторые гусеницы не просто едят, но при этом почему-то еще и подпрыгивают. А ведь прыжок – это уже почти полет! Мы радостно объявляем их лидерами и начинаем проводить с ними лидерские тренинги, отрабатывая методику и технику прыжка, чтобы они были способны прыгать как можно выше. Тех же, кто достигает в этом наилучших результатах, мы направляем в семинарии – изучать аэродинамику, навигацию и прочие науки, которые должны помочь им в будущем, когда они окажутся способны к полноценному полету.
Читайте также:
Но все, что мы получаем в результате – это высоко подпрыгивающих гусениц. Те гусеницы, что продолжали, как им и положено, просто насыщаться, уже давно порхают, и им не нужны ни навигация, ни аэродинамика. Для бабочки полет – ее естественное состояние! Наши же скороспелые лидеры бабочками еще не стали, а подпрыгивать еще выше уже не могут. И это оборачивается трагедией для них же самих – усталостью, разочарованием, а порой, – утратой смысла своего служения и кораблекрушением в вере.
