Харьков
Так дальше нельзя! Это невыносимо! Город стирают с лица земли. Взрывы не умолкают ни днем, ни ночью. Страх. Нет не страх, а необъяснимый ужас парализовал каждую клеточку изможденного тела.
Лена схватила документы. Остановилась на мгновение. Содрогнулась, и в истеричном рыдании подошла к кровати. На кровати лежали родители. Оба инвалиды. Поднять их и куда-то везти нет никакой возможности. Она упала на колени и прошептала: «Мамочка, милая, прости!»
«Ленка! Давай быстрее! Беги! Все будет хорошо!» – отозвался хрипло отец. Мать беззвучно плакала.
Она захлопнула дверь и побежала вниз по лестнице…
Три дня изматывающей дороги… Переполненные поезда, забитые до отказа автобусы, бесконечные очереди… Чужая страна… И вроде бы мирное небо над головой…
А внутри пустота… И жить с этой пустотой невыносимо… Сердце осталось там, в родном Харькове…
И эта убийственная пустота окрашена в свинцовый цвет вины. Там, в воющем городе, ее беспомощные папа и мама. Они там, а она здесь…
Ирпень
Этот дом пастор Петр строил сам. И когда говорят: «я каждый кирпичик этого дома в руках держал», это как раз про него. Большой дом!
Красивый! Дорога к дому новая! Сосны во дворе высоченные! Небо голубое, голубое!
И людей всегда в этом доме – не пересчитать. Детвора подросла. Сын невестку привел. Дочь – зятя. Внуков полно. А гостей еще больше! Это же Ирпень. Столица рядышком. Все едут погостить. И каждому в этом доме рады. И каждого этот дом встречал радушием и гостеприимством.
Встречал…
А сегодня все, кто бывал в этом доме, смотрят на одну чертову фотографию. На фотографии черные руины. Вот, во что дом превратили «освободители». Смотрят люди и не верят. А потом, когда доходит, что так оно и есть теперь, плакать начинают. Нет ведь теперь дома. Разрушили. Нет больше дома!!!
И Петр на чужбине смотрит и не верит. Снова смотрит и плачет хотя и виду не подает, сердцем плачет, душой рыдает…
Нет больше дома. Да и он уже старик. Да и война никак не заканчивается…
Сумы
Восемь лет Вадим молился про мир в Украине. Восемь лет! И не просто дома молился на сон грядущий. Каждый день приходил на центральную площадь города, открывал Библию, читал громко, объяснял слушающим, а потом молился. Молился и верил, что освободят Донбасс. Верил, что Крым вновь будет украинский. Верил, что будем жить безопасно на Богом данной земле. И так, ежедневно, совершал Вадим, можно сказать, молитвенный подвиг. Но вместо мирного неба увидел город Сумы грозные ракеты «братского» народа.
Задрожал город, затрясся, забился в подвалы сырые и холодные. И началась жизнь иная, жизнь по сирен сигналам. Истошно воет сирена, бежит Вадим в подвал. А там людей не продохнуть.
Трясутся все. Смерть бродит по улицам. Дышит смерть в окна да двери. И от дыхания ее дома черные становятся. Как тут не бояться? И хоть страшно Вадиму, хоть тошно от обстоятельств этих военных, крепится пастор, мужается. Говорит к людям: «Помолимся!» Молятся все. И проповеди слушают внимательно. А как иначе. Когда такое бедствие Господь допустил. Война. Бомбежки. Гибель. Блокада. Вот-вот голод начнется.
Кто бы мог подумать, что в двадцать первом веке такое возможно?
«Может уедешь? Поможем. Пристроим. Вроде бы как зеленый коридор открывают». – предлагают ему.
«Так, а как я поеду? У меня ведь здесь церковь! Не могу я ехать!» – отвечает пастор Вадим.
Капитан, как говорится, покидает судно корабля последним… Или не покидает вовсе… Остается капитан на корабле…
«Глупец!» – доносится со стороны. «Борта уж пробиты! На что надеешься?»
Так и где же здесь Господь вы меня спросите? Видимо очень хотелось вам услышать happy end в конце каждой из этих историй. Каюсь. Грех мой. Не могу писать заказные истории с happy end и все тут. Рад бы, да не получается. Но вопросик то, в воздухе висит. «Где же тут Господь?»
Везде! – отвечу я вам. – Везде Господь!
– В той боли, которую мы способны испытывать.
– В тех слезах, которые мы вытираем молясь.
– И в сокрушении нашем о глупости нашей и грехах наших.
– И в сожалении о том, что многие вещи воспринимали как должное.
– И в желании помочь тем, кто оказался в большем бедствии нежели мы сами.
Везде Господь!
– Господь в несбыточном стремлении того, чтобы правда восторжествовала над ложью.
– Господь в мечтах о том, чтобы быть свободными людьми в свободной стране.
– А больше всего Господь в хрупкой надежде, за которую как за соломинку, отчаянно пытаешься ухватиться каждый из нас: и Лена, и Петр, и Вадим, и ты, и я
