Корреспондент NEWSru.co.il Алла Гаврилова побеседовали с жителями украинского освобождающегося от российских оккупантов города Буча в Киевской области. Рекомендуем прочесть свидетельства людей.
Источник: ieshua.org
Мирослава Деянова провела в подвале своего дома в Буче, недалеко от улицы Яблонской, вместе с двумя детьми, мужем и пожилыми родителями более месяца, пока город был оккупирован российскими войсками. Сначала в подвале жили 15 человек, но в десятых числах марта брат Мирославы с женой и ребенком и еще несколько родственников решились уехать.
«Когда брат уезжал, не было зеленого коридора. А мы знали, что по машинам стреляют. Мы смотрели из окна подвала, как они уезжали, и за ними выехали два бронетранспортера. И мы еще часов 12, пока не появилась связь, не знали, живы ли они», – рассказывает Мирослава.
По словам женщины, был еще один вариант – идти пешком. Но отец Мирославы был после операции, у матери больные суставы, и они бы не преодолели этот путь. Так что семья осталась в подвале.
«Однажды с первых дней, когда обстрел на время прекратился, я увидела русских солдат прямо у нас на улице, забежала в дом и сказала детям, чтобы сидели очень тихо. И младшая дочь, которой семь лет, говорит: “Мама, они идут нас убивать? А умирать больно или страшно? Если только страшно, это ничего, меня ведь психолог научила бороться со страхом. А боли я боюсь. Пусть будет только страшно”. После этого я перестала бояться. Мне стало все равно».
Мирослава рассказывает, что ее муж, когда кончилась вода, решил сходить за водой. Вышли вместе с соседом, тут же раздались автоматные очереди, мужчины снова скрылись. С тех пор воду брали из колодца, а муж Мирославы придумал способ его фильтрования.
Как говорит Мирослава, другого соседа расстреляли, когда он вышел из дома. Еще одного – остановили на улице, приказали раздеться, искали татуировки.
«Я услышала очередные крики, мы все время слышали крики и автоматные очереди. Выглянула в окно подвала и увидела, как за соседом идет русский солдат. Раздалась автоматная очередь, сосед упал. А потом приходит живой. Говорит, парень ему сказал “падай” и ушел».
«На соседней Яблонской улице они устроили в одном из домов штаб. Баню топили, бутылки били. Говорят, там пытали и расстреливали. Когда все кончилось и пришли наши, мы пошли на улицу. Там повсюду мертвые люди лежали. Женщины мужчины. Дети. У соседки пропал двоюродный брат за три недели до освобождения. Она его нашла. Там неделями люди лежали. А хоронить не давали».
«Говорят, сюда отправляют не знающих мальчиков, зачем сюда пришли и где вообще находятся. Это неправда. Они пришли, чтобы убивать. Они сказали, что мы все здесь – нацисты. И мы не должны жить. Я не знаю, каким чудом мы выжили. Наверное, потому что вообще не выходили. Они не люди. У меня в России родные. Я знаю, что нельзя обобщать, но не могу… Нелюди».
Степан Амбарцумян – врач, хирург, работает в киевской больнице. Последние четыре года Степан снимал квартиру в Буче. Жил с невестой на окраине города в многоквартирном доме в ЖК Варшавский.
Степан рассказывает, что у них с невестой нет машины, и они не успели уехать. В первый день войны запаслись продуктами несколько дней. На этих запасах они прожили 15 дней. В подвал дома решили не спускаться, проживали в санузле своей квартиры.
«Это же не бомбоубежище. Я понимал, что если нас завалит, этот подвал станет братской могилой. Я иногда ходил на разведку. Не очень далеко и надолго, было небезопасно. Обычное зрелище – это расстрелянные машины на дороге, часто с людьми внутри. Магазины все были разбиты, разворованы. Солдаты все время были пьяны, а они и так вели себя, как звери… Извините, не хотел обижать зверей».
Степан и еще несколько человек из их ЖК открыли в одном из подвалов импровизированный медпункт. Врач рассказывает, что с ним там работали женщина-врач из местной поликлиники и еще одна медсестра.
«Мы собирали по жильцам лекарства. Выясняли, что кому нужно. К нам преимущественно приходили пожилые люди с хроническими болезнями, у которых закончились препараты. С давлением, диабетом. Было очень много детей с кишечными инфекциями, все жили в антисанитарных условиях. Были ранены. С шаровыми ранениями, с обломками. Я нашел дома какие-то одноразовые скальпели, зажим, еще что-нибудь из инструментов. Нити обычные. Было страшно, что если придется оперировать, все будет без инструментов и в нестерильных условиях. Но слава Богу, не пришлось».
Степан рассказывает, что поскольку их ЖК был на отшибе, к ним не ходили, как в другие дома. Но спал он с ножом, чтобы «не показаться русским живыми»: «Мы же знаем, кто такие русские и что они делали в Афганистане и Чечне».
Затем последовали слухи, что 10 марта будут организованы автобусы для эвакуации женщин и детей. Степан хотел посадить на автобус свою невесту. Десятки человек несколько часов ждали на улице автобусов, но их не было, и они пошли пешком.
«Образовалась колонна из тех, кто собирался уехать. И мы ушли вместе со всеми. По городу Буча пытались идти по дворам, хотя видели и солдат, и технику. Не знаю, почему нас не тронули. Чем ближе к центру, тем больше на улицах было трупов. В основном мужчины. Но я видел и женщину с маленьким ребёнком. Они лежали лицом вниз посреди улицы».
Степан и остальные жители дошли пешком до Ирпеня, где их встретили свои и помогли добраться до Киева.
